Найди свое счастье - Страница 48

— Дождь пойдет раньше, чем мы доберемся до дома, — заметила она, когда они пересекали автостоянку. — Нужно было взять машину.

— Боишься промокнуть? — Он ухватил нежную женскую ручку и переплел ее пальцы своими. — Ничего, не растаешь.

В глазах Дорис блеснули игривые искорки.

— Вполне могу и растаять, если прикоснуться не только к руке.

Черт побери, как он хотел бы прямо здесь, на улице, удостовериться в этом. Но всему свое место и время.

— Кстати, какие у тебя планы на вечер?

Женщина кокетливо рассмеялась.

— Я уже сделала заявку, а ты задаешь подобный вопрос? Мне не хватает твоего умения обольщать, твоей тонкости и сноровки…

— Всего тебе хватает, — прервал ее Тед, чувствуя жар от румянца, охватившего его лицо и шею.

— Это уж точно. Искушенности. Умудренности. Опыта.

Придержав за руку искусительницу, он притянул ее вплотную к себе, наклонился и, коснувшись губами ее рта, прошептал:

— Аминь.

Крупные дождевые капли звонко шлепались об асфальт, разбиваясь на тысячи мелких искрящихся брызг, но в основном норовили попасть за шиворот. Тед взглянул на небо. Солнце быстро скрывалось за темными тучами, редкие капли набирали силу, тяжелели и стали падать все чаще и глуше, пока не утратили свою исчислимость в сплошном потоке.

— Ха-ха, сам Господь решил смыть с нас наши грехи. Не боишься новых?

Дорис рассмеялась.

— Не настолько, чтобы броситься от тебя бегом. Ты прав — я не растаю. А как ты?

— Черт, я мок большую часть времени в последние трое суток. Так что еще один раз ничего не добавит.

Ливень прекратился так же внезапно, как и начался, и, промокшие до нитки, они оказались всего в одном квартале от его дома. Прекрасный предлог, подумал он, пригласить Дорис к себе и поскорее избавить ее от мокрой одежды.

Впрочем, и не было нужды ни в каких предлогах. Ее поддразнивающие слова не оставляли сомнений в том, чем именно они займутся, когда окажутся дома, и одежда тут ни при чем.

Дождь припустил опять, когда он выудил ключи из кармана и открыл дверь. Воздух внутри квартиры обдал его холодом, заставил поежиться, а может, в том была виновата дрожавшая рядом женщина.

— Ванная комната там, — показал он в сторону спальни. — Свежие полотенца и одежда в шкафчике. Чувствуй себя как дома.

Ее глаза сверкали так же восторженно, как и у Кэт, предвкушавшей заманчивую и таинственную рыбалку.

— А ты?

— В прачечной комнате у меня есть во что переодеться.

С чуть смущенной улыбкой Дорис скинула туфли прямо у входа и прошла в спальню, оставив дверь открытой. Тед проводил ее взглядом, пока она не вошла в ванную комнату и стянула с себя намокшую кофточку. Проглотив ком в горле, он отвернулся, скинул кроссовки и прошлепал босиком в прачечную.

Здесь было теплее — все еще работавшая сушилка подняла температуру в маленьком помещении. Он разделся, обтерся и натянул на себя шорты защитного цвета и такую же майку с коротким рукавом.

В гостиной ему пришлось подождать. Из ванной не доносилось ни звука. Сколько времени нужно, чтобы раздеться, обсушиться и найти что накинуть на себя, нетерпеливо подумал он.

А может, она и не искала, во что переодеться?

Не служили ли приглашением для него эта странная улыбка и открытая дверь? Они же все равно собирались заняться любовью…

Собравшись с духом, он вошел в спальню. Стоя у зеркала ванной комнаты, она сразу увидела его через открытую дверь и улыбнулась. Не стала она искать никакую одежду, а только обернулась широким махровым полотенцем и сейчас причесывала волосы.

Он подошел к двери, прислонился к косяку и наблюдал за ней. Дорис неторопливо продолжала заниматься своим делом. Знает ли она, думал он, как возбуждает? Одно присутствие при этой бесхитростной процедуре распалило его, пробудило неуемное желание, переходящее в нетерпимую боль.

Женщина все знала. Ее взгляд, пробежавший по его отражению в зеркале и остановившийся на паху, ее довольная улыбка подтверждали, что она все понимает.

Расчесав волосы, Дорис уставилась на гребень — большой, яркого цвета, с широко расставленными зубьями.

— Откуда у тебя эта прелесть? Такими расчесываются только женщины, у меня такой же. А этот чей?

Он удивленно придвинулся к ней.

— Единственной особой женского пола, побывавшей здесь кроме тебя, была твоя малолетняя дочь, — рассмеялся он.

— Значит, ты привез его сюда, когда переехал, и принадлежал он какой-то другой особе, что была в твоей жизни.

Тед остановился за ее спиной, настолько близко, что коснулся тугой женской ягодицы своей выпуклостью под шортами.

— В моей жизни не было никого, кроме тебя. Мне нужна была только ты.

Дорис бросила злополучный гребень на полочку и голосом декламатора произнесла:

— О, мой верный поклонник, ты — прелесть. Лжец, но милый лжец.

Не выдержав столь долгих истязаний, Тед припал к обнаженным плечам, обхватив грудь истосковавшимися по ней руками. Его взгляд был прикован к ее отражению в зеркале: губы жадно раскрыты, глаза полны сладкой истомы и… зовут, желают, требуют. Она хотела его. Дорис Тейлор жаждала отвергнутого. Десять лет он мог лишь мечтать об этом. Столько долгих одиноких лет он был одержим ею.

Затуманенным взором и с затаившимся дыханием женщина наблюдала за его отраженными движениями: как он распутывает концы полотенца на ее грудях, высвобождает их из-под махровой ткани, тут же падающей на пол, и опускает темные от загара руки на ее белый живот. Глядя в зеркало и прижимаясь к женским бедрам, неловкий любовник ругнул себя за суетливость и неопытность. Он-то полагал, что сумеет с этим справиться с большой зрелостью, по крайней мере, с неким подобием сдержанности. Он думал, что сможет долго целость и ласкать любимую, прежде чем овладеет ею так, как это виделось лишь в эротических снах. Ему хотелось неторопливо, постепенно распалять ее и свое собственное желание, пока оно не станет нестерпимым, пока они не смогут дольше вынести жажды друг друга, отчаянной, сокрушающей…