Найди свое счастье - Страница 7

К оглавлению

Но вот вернулся Тед.

И стало больно и стыдно, что Кэт называет папулей совсем не того человека.

Несправедливо, обидно!

— Нет, золотце, я ни с кем больше не встречалась, — отгоняя навязчивые мысли, натуженно улыбнулась мать.

— Так откуда же ты знаешь этого Теда?

Ну почему дочка не рассеянная, как все ученики в школе? И Дорис попыталась отвлечь ее внимание.

— Что-то мы уж очень любопытны сегодня!

Кэт не обиделась. Она вообще редко обижалась на чьи-либо слова.

— Мы любопытны постоянно. Если не задавать вопросов, ничему не научишься. Так как ты познакомилась с ним?

Мать повернулась к ней лицом. Если не ответить, Кэт сообразит, что она что-то скрывает. А поскольку действительно скрывает, не следует давать дочери повод так думать. Да простит меня Бог!

— Тед был другом… — она осеклась и тут же добавила: — Грега.

Отчаянно желая переменить тему, Дорис пригладила волосы дочери и ущипнула ее за щеку.

— Почему ты до сих пор не одета? И сколько можно есть?

Склонив голову чуть набок, Кэт разглядывала ее с минуту, потом, видно, решила позволить матери отделаться от нее на этот раз.

— Я же расту.

— Будешь есть как сейчас, милочка, и вырастешь поперек себя шире.

Проглотив последний кусок рулета, Кэт облизала пальцы.

— Что ты собираешься делать сегодня?

— Пойдем в библиотеку?

— Не-а. Пошли на пляж.

— А может, в кино? Хорошо посидеть в кондиционированном помещении, а?

— Не-а. Лучше в прохладной воде.

— Мы давно уже не гуляли по бульвару.

— На пляж, ма.

Дорис прикидывала. Пляж на базе отличный, но туда далеко ехать, и наверняка будет полно народу в такой жаркий субботний день. Хуже того, ее, расслабившуюся на полотенце, будут донимать старые воспоминания. О том, например, как они с Грегом и Тедом впервые ездили на тот же пляж и она ради Грега вырядилась в новое бикини. Но обратил-то внимание на обновку именно Тед, наградив ее долгим оценивающим взглядом. Он тогда впервые в ее неискушенной жизни заставил почувствовать себя привлекательной женщиной.

Старые воспоминания и новые заботы. Поистине смертельное сочетание.

— Загоришь чуть больше, детка, и тебя уже не различишь в темноте.

— Ну, ма-а-а, — умоляюще протянула Кэт.

Улыбнувшись через силу, Дорис сдалась.

— Ладно. Поедем на пляж, но только на час. Потом вернемся и прополем клумбы.

Любой другой ребенок сразу бы согласился, но только не ее дочурка. Кэт капризна, она добивается чего желает, и только на собственных условиях. Подумав над оговоркой матери, дочь схитрила:

— Два часа на пляже, и я сама прополю клумбы. Парочку, ма, ну чего в этом плохого!

Дорис было уже не до улыбки. За пару часов они с Тедом изменили свою жизнь. Предали Грега. Приговорили себя к десяти годам неверия и лжи. Наделали много зла.

Но они сотворили и кое-что еще, в чем она никогда не будет раскаиваться, независимо от того, кто больше пострадал при этом.

Они дали жизнь Кэтрин.

II

Поток машин на шоссе, ведущем к Уэст-Пирсу, к концу рабочего дня, — как в кошмарном сне, и вторник не был исключением. Хотя квартира Хэмфри находилась лишь в двух милях от ворот базы и в семи от расположения его батальона, дорога домой вызывала раздражение с момента, когда он влился в этот поток и пока не свернул на Роуз-стрит через шесть с половиной миль.

Корпусу морских пехотинцев необходимо, размышлял он, установить гибкий график. Другие службы с успехом применяли его. Он бы с радостью приезжал на работу раньше и оставался бы дольше, лишь бы не попадать в час пик. Не то чтобы он так уж торопился попасть домой — никто его там не ждал. Просто он не любил торчать в дорожных пробках, сидя в машине как в ловушке, когда не оставалось ничего иного, как погружаться в раздумья.

Не хотелось ему думать о Дорис, а последнее время, казалось, все мысли только о ней. Что бы он ни делал, все каким-то образом напоминает ему об этой женщине — смотрит ли он телевизор, готовит ли себе ужин или завтрак, читает ли. Даже его ежедневная пробежка напоминает ему о том единственном разе, когда Грег уговорил ее пробежаться с ними, а она рухнула на траву через четверть мили и, задыхаясь, объявила, что не сделает больше ни шагу.

И не сделала. А они пробежали еще три мили — легче легкого для Теда, но предел для Грега и, когда вернулись в квартиру, увидели ее растянувшейся на диване с кулечком шоколадных конфет и поглощенной старым кинофильмом.

Прошлой ночью он даже разыскал подаренное ею карманное издание автора, которого он назвал при ней своим любимым писателем. Для нее эта книжонка ничего не значила — просто увидела ее в магазине и бросила в свою тележку, как бросила бы в нее пакет любимых чипсов, но для него она значила очень многое.

В ней был весь мир, целая эпоха.

Карманная книжонка. Все, что у него осталось от того рокового лета… Она и еще груз вины, от которого ему никогда не избавиться.

Субботняя встреча с Дорис потрясла его. Может, боги решили, что ему слишком хорошо живется с его виной, гневом и душевной пустотой и поэтому он нуждается в хорошей встряске, в том, чтобы ему разбередили старые раны? Или это была новая фаза его наказания за то, что он сделал, да и Дорис тоже? И вот он должен жить, зная, что она здесь, на этой же улице, по соседству. И при этом сознавать, что даже сейчас, после десяти суровых лет, он не может обладать ею.

Буду держаться от нее подальше, Грег. Клянусь!

Даже сейчас? Особенно сейчас.

Уличное движение остановилось совсем, и он нетерпеливо забарабанил пальцами по рулю. Раздумчивые выжидания хоть чуть скрашивали непривлекательность жизни в казарме. В ней он провел большую часть самостоятельной жизни. Дома удобнее, близко к работе, к тому же бесплатно, в обмен на квартирные деньги, от которых он раньше отказывался.